Венгерско-эстонские литературные связи

Арво Валтон

Родство – это прежде всего сознание родства. Голос крови начинает говорить в основном тогда, когда такое сознание существует.

Более ясные представления о родстве финно-угорских народов появились только в прошлом веке. Первые предположения языковедов о родстве венгерского и лопарского народов стали шоком для большей части венгерского общества.

Лишь в нашем веке сознание того, что тот или иной финно-угорский народ не является неким рудиментом на земном шаре, стало опорой нашему самосознанию. Поддержка, оказываемая друг другу, какой бы мизерной она ни была, – стала более значительной лишь в последнее время. До этого же было так – и продолжает оставаться и сейчас, что более малочисленный народ с надеждой смотрел в сторону большего. Гораздо реже можно встретить благородное стремление поддержать меньшего брата своего или же сознание того, что поддержка меньшему делает нас более значительными как в собственных глазах, так и в глазах всего мира.

Более длительное и пристальное внимание друг к другу характерно только для ближайших соседей – финнов и эстонцев, удмуртов и коми, хантов и манси. Венгрия расположена поодаль от остальных своих сородичей и, пожалуй, именно благодаря этому ее внимание равномерно распределено между ними.

После Первой Мировой Войны Венгрия была одним из первых государств, которые признали Эстонскую Республику – хотя истории и было угодно, чтобы воевали эти страны по разные стороны фронта.

Один из первых торговых договоров молодой Эстонской Республики был заключен с Венгрией, хотя существовавшие до этого торговые связи между ними были весьма слабыми. Побудительным мотивом, несомненно, было сознание родства.

Характерная черта совместного движения финно-угорских народов состоит в том, что объединяющим признаком они считают прежде всего языковое родство, а не родство по крови или расовое сходство.

В этом и заключается причина того, что в контактах особое место занимают различные совместные мероприятия, связанные с языком, литературой, народным искусством и образованием.

Традиция финно-угорских культурных съездов восходит к общефинскому школьному съезду в мае 1921 года. II съезд по образованию состоялся в 1924 году в Таллинне, а III – в 1928 году в Будапеште. Последовали съезд по культуре в 1931 году в Хельсинки и последний в 1936 году в Таллинне. Если вначале их участниками были главным образом учителя, то потом к ним присоединились ученые, люди искусства и общественные деятели. Кроме венгров, финнов и эстонцев, в съездах участвовали и представители других малых финно-угорских народов – за исключением тех, которые находились под советским игом.

Кроме образования и культуры, на этих съездах в какой-то мере уделяли внимание и политике: так, в 1936 году попытались сосредоточить внимание на ливских проблемах и защитить ливов от уничтожения в условиях тогдашней Латвии.

Благодаря этим связям сознание родства все больше укреплялось в людях. В 1924 году в Эстонии была создана организация “Фенно-Угрия”, в 1928 году стал выходить журнал “Eesti Hoim” (“Эстонское племя”), в том же году в Эстонии был учрежден Финно-угорский комитет во главе с Юлиусом Марком. С 1931 года начали проводить дни родственных народов. Развивался туризм, в школьные программы были включены материалы по родственным странам. Наряду с большими съездами проводилось и множество профессиональных.

Венгерскую литературу начали переводить на эстонский язык в конце прошлого века. Вначале, правда, через посредство немецкого языка, что в то время было в Эстонии традицией по отношению ко многим языкам.

Долго самыми популярными венгерскими писателями оставались в Эстонии Мор Йокай и Шандор Петёфи.

Прямые переводы стали делать в начале нашего века. Толчком к этому послужило духовное влияние литературной группировки “Ноор-Ээсти”. В ее издательстве в 1914 году вышла в свет “Венгерская антология”, составителем и переводчиком которой был языковед Юлиус Марк. В антологии была представлена проза таких авторов, как Мор Йокай, Калман Миксат, Иштван Барсони, Виктор Ракоши и Геза Гардони.

Пожалуй, самой популярной венгерской книгой в Эстонии была повесть “Мальчики с улицы Пал” Ференца Молнара в переводе Юлиуса Марка, которая с 1921 года по 1988 год выдержала пять изданий и герой которой Немечек стал нарицательным.

Самым продуктивным переводчиком с венгерского в эти годы был Антс Муракин (1892–1975), которому принадлежат переводы почти 30 романов и целого ряда пьес.

Переводчик и живописец Антс Муракин выучил венгерский язык благодаря тому, что в 1914 году попал в плен. Толчок к переводческой деятельности дало сравнение выполненного Аладаром Бани перевода эпоса “Калевипоэг” с оригиналом, которое его попросил сделать Бела Викар.

Благодаря растущим культурным контактам с Венгрией появились и другие переводчики, в том числе Ада Койду, Альберт Круус, Феликс Ойнас и другие, вклад которых в переводческое дело был различным по качеству и объему.

Переводчики с венгерского разделили судьбу большой части эстонской интеллигенции и покинули родину во время войны. В течение многих лет после войны – как об том свидетельствует и библиография – переводы с венгерского выходили в свет от случая к случаю.

Но чувство родства все же не остыло, и прежде всего среди студентов всегда сохранялся интерес к венгерской культуре. Ученые также имели относительно благоприятные возможности заниматься этнографией и фольклором финно-угорских народов. Поскольку теперь мы оказались в составе Советского Союза, то стали расти культурный обмен и взаимный интерес между нами и восточными финно-уграми, которые прежде были отделены от нас железным занавесом.

Первые послевоенные переводы с венгерского делали через посредство русского языка, но вскоре появились и прямые переводы. Хорошая эстонская поэтесса Эллен Нийт стала плодотворной переводчицей Петёфи. В 1958 году вышел в свет роман Гезы Гардони “Звезды Эгера” в переводе Тийу Кокла, который приобрел большую популярность среди молодежи и пробудил у многих интерес к Венгрии.

Литературным явлением стали изданный в том же году роман Калмана Миксата “Зонтик святого Петра” и в следующем году сборник сказок “Волшебная флейта” – оба в переводе известной детской писательницы Айно Первик.

Воспитательницей нового поколения переводчиков стала Паула Палмеос, доцент кафедры финно-угорских языков Тартуского Университета. Она и сама перевела ряд произведений венгерской литературы.

Толчок к оживлению всей переводческой деятельности в Эстонии дала популярная книжная серия “Loomingu Raamatukogu”, основанная в 1957 году и выходящая по сей день. В этой серии появились и многие переводы с венгерского. Основным принципом серии стал прямой перевод, этот принцип нарушался очень редко. В большой мере благодаря духовным руководителям “Loomingu Raamatukogu” Отто Самма и Лембе Хийдель в Эстонии сложилась сильная школа переводчиков и прямой перевод стал доминирующим.

Самым плодотворным периодом для переводной венгерской литературы были так называемые золотые шестидесятые годы, ознаменовавшиеся началом освобождения от гнета тоталитаризма. С Венгрией нас связывал общий враг в лице русского империализма и идеологической глупости социализма.

В какой-то мере стало характерным то, что в эти годы следили за литературой друг друга и сравнительно быстро переводили именно те произведения, которые получали общественный резонанс в своей стране, даже если они и не были наилучшими с точки зрения “чистой литературы”. Из таких произведений можно назвать, например, “Двор металлолома” Эндре Фейеша (“Rozsdatemeto''ґ”, 1965), “Смерть врача” Дьюлы Фекете (“Az orvos hala'la”, 1967) или же “Макра” Акоша Кертеси (“Makra”, 1977), на переводы которых живо реагировала наша пресса, что случалось не так уж часто по отношению к переводной литературе.

Можно сказать, что то же самое наблюдалось и в Венгрии по отношению к нашей литературе: предпочитали произведения более социальные, где явно звучал протест против существующего режима.

Наряду с этими произведениями выходили в свет и переводы венгерской классики – такие, как “Пожалуйста, господин учитель” (“Tana'r u'r ke'rem”) Ференца Каринта и “Родные” (“Rokonok”) Зигмонда Морича. И, разумеется, вышедшая в 70-е годы “Человеческая трагедия” Имре Мадача в переводе Яана Кросса и две книги Петёфи в переводе Эллен Нийт – “Вечно юный человек” и поэма “Витязь Янош”.

Начиная с 60-х годов широко издавались также венгерская детская литература и сказки, а также поэзия – хотя и немного меньше, чем проза. Из классики необходимо назвать еще произведения Дюла Круди, Михая Бабича и романы некоторых других авторов. По объему все же больше было современной литературы, обзор которой дает библиография.

В течение всех этих лет на эстонской сцене ставились венгерские пьесы и драматизации как из классического репертуара, так и из современной драматургии – последняя была представлена шире. В 80-е годы, например, в эстонских театрах был настоящий бум венгерской драматургии. К сожалению, эти произведения не были напечатаны и в библиографии не отражаются. Назовем здесь таких авторов, как Молнар – “Офицер гвардии” (“Testo''r”), “Игра в замке” (“Ja'tek a kestelyban”); Шпиро – “Сад” (“A kert”), “Куриные головы” (“Csirkefej”); Ёркени – “Кошачья игра”, “Тоты” (“To'tid”); Сакони – “Помеха в передаче” (“Adashiba”) и многих других. А, например, “Вдувы” (“I'zvegyek”) Акоша Кертеси выдержала на сцене Таллиннского драматического театра более двухсот постановок.

Таков вкратце обзор литературы, переведенной с венгерского на эстонский язык. Более подробный обзор можно найти в библиографии.

О восприятии эстонской литературы в Венгрии подобает говорить, конечно, венгру, ибо простой перечень не даст достаточной информации. Одно произведение получает в обществе отклик, а другое, которое в исходной литературе имеет большое значение, – почему-то нет. Сие зависит от исторического момента, условий и идеологических течений.

Про себя могу сказать, что, хотя меня переводили на многие языки, Венгрия была одной из немногих стран, где я почувствовал, что в какой-то отрезок времени я имел отклик: это выражалось в том, что в разных изданиях печатали рассказы, переведенные неизвестными мне переводчиками, и в газетах появлялись рецензии.

Конечно, это лишь признак того, что в Венгрии заметили эстонскую литературу. Один в поле не воин, и в литературе производят впечатление сообща, каким бы индивидуалистом по своему характеру ни был тот или иной литератор и эстонец.

Видимо, в Венгрии больше, чем в Эстонии, поощряли всевозможные антологии. Благодаря этому там представлены одним-двумя произведениями даже такие эстонские авторы, которые у нас не переиздавались. Так что если перелистать библиографические сборники “Эстонская литература на иностранных языках” (1987 и 1985), где имена приведены по алфавиту, то можно увидеть, что почти каждый автор представлен каким-нибудь переводом на венгерский язык. Из языков мира с ним могут соревноваться только немецкий и финский языки.

Так, на венгерском вышли в 1968 году сборник сказок “Золотые девушки” (“Az aranyfono lбnyok”) и в 1972 году “Днем и ночью” (“Napfe'l e's e'ife'l”) в переводе Гезы Кепеша, а до этого, в 1939 году, в переводе Бани “Уральские песни” (“Urali da'lok”), которые, кроме фольклора, содержат и произведения конкретных эстонских авторов. Еще до войны, в 1940 году, вышел в свет большой сборник “Цветы эстонской поэзии” (“Az e'szt ko''lteszet vira'gai”) и – не удивительно ли? – составленный во время войны Кепешом сборник “На северной вахте” (“Esza'ki va'rtan”). В советское время после длительной (взаимной) паузы были изданы сборник четырех авторов “Рассказы” (“Elo''rzet”, 1969), “Маленькое зеркало эстонской литературы” (“Az e'szt irodalom kistu''rke”, 1969), “Деревянный бог” (“A bбlvany”, 1973, современные короткие романы), “Эстонские поэты” (“E'szt ko''lto''k), “Литература в Эстонии” (“Irodalom E'sztorsza'gban”, 1975) и сборник пьес “Ужин на пятерых” (“Vacsora o''t szeme'lyre”, 1976). Из этого видно, что за короткое время, как бы в порядке кампании, на венгерском языке был издан добротный обзор эстонской литературы. Основные переводчики были Габор Берецки и Дьёзё Фехервари, в меньшей степени Бела Калман, Жужа Раб и некоторые другие. Инициатором переводческого дела часто выступала Май Берецки.

В эти годы благодаря столь оживленному изданию восприятие нашей литературы в Венгрии было ощутимо и у нас. В общем, было заметно, что эстонская литература для венгров существует. Пожалуй, именно благодаря беллетристике эстонец может в Венгрии почувствовать, что он находится среди сородичей. И не только в обществе интеллигенции.

Но любой бум исчерпывает себя. Из сборников позднее появились “Звездный час” (“Csillagok ora'ja”, 1980), где нас поместили в одну книгу с другими советскими республиками, и “Мельник ветра” (“A sze'lo''rlo'ґ”, 1981) – объемистый сборник произведений только эстонских авторов. Последний сборник – “Эстонская антология” – вышел в 1988 году.

Книги отдельных эстонских авторов также печатали в Венгрии больше всего в эти годы. И по количеству, и по объему эстонцы переводили венгров намного больше, чем те их. В переводческом деле, пожалуй, так и бывает, что более малочисленный народ в таких сравнениях впереди. Во всяком случае, мне не известна ни одна литература в мире, где бы сравнение было не в нашу пользу – чтобы эстонскую литературу переводили на какой-либо язык больше, чем наоборот. Исключением мог бы быть какой-либо язык восточных финно-угров – но, из-за национального нажима, на эти языки вообще мало переводится, цифры здесь настолько малы, что на их основании трудно выстраивать какие-либо сравнения.

На сегодняшний день эстонские переводы в Венгрии почти перестали издавать. Настолько мне известно, последней переводной книгой был вышедший в 1989 году роман Яана Кросса “Отъезд профессора Мартенса” (“Professor Martensi a''rasoit”).

Обе наши страны заняты возвращением в капитализм, и пестрая и безвкусная продукция американской массовой культуры захламляет книжные прилавки обеих стран.

Но наше родство не забыто. Больше чем когда-либо проводятся совместные съезды, в том числе и политические.

Торговые отношения мало-помалу становятся настоящими. Мы решаем сходные проблемы, характерные для всех постсоциалистических стран.

Если художественная литература в нашем взбесившемся мире выживет, то оживятся и взаимные переводы. Эстонская сторона не отказалась от них и сейчас. На прилавках время от времени, как видно из библиографии, появляются книги венгерских авторов, хотя и небольшими тиражами.

В качестве приложения

немного статистики, которая, может быть, и не является абсолютно точной:

1. В промежутке с 1940 по 1990 гг., за 50 лет, на эстонский язык переведено 68 книг венгерских авторов, при этом нет переводов народных песен, но из фольклора представлены сказки;

в промежутке с 1929 по 1989 гг., за 60 лет, книг эстонских авторов появилось на венгерском языке 56;

вывод: Венгрия – одна из немногих стран в мире, где баланс взаимных переводов не настолько заметно склоняется в сторону Эстонии, как это имеет место с большинством стран.

2. По приблизительным подсчетам, в период 1940–1990 гг. в Эстонии были изданы переводные книги в следующем количестве:

I с немецкого – 286

II с французского – 237

III с английского – 207

IV с английского (США) – 197

V с финского – 134

VI со шведского – 94

VII с чешского – 92

VIII с польского – 82

IX с венгерского – 68

Намного отстают по количеству переводы художественных произведений с таких языков, как, например, испанский.