ЛИТЕРАТУРА МАЛЫХ ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ И ИССЛЕДОВАНИЕ ЕЕ

Петер Домокош

Литературы финно-угорских народов нельзя рассматривать лишь как часть финноугристики (в узком смысле), а также недостаточно изучать возможные связи литературы с другими областями исследования. Оценка, понимание и осознавание прежнего опыта и видов на будущее, что было представлено в промежутке времени 1960–95, требуют учета исторических связей и более ясного представления о положениях науки, до сих пор оставшейся в тени.
Самая молодая область финноугристики – литературоведение – более чувствительна и быстрее реагирует на политические и исторические изменения, нежели более традиционные области исследования, которые имеют свою долгую историю. Из-за такой характерной ее особенности выявляются как слабости этой области исследования (например, всевозможные искажения), так и бo'льшая гибкость и жизнеспособность ее.
Вдаваясь в историю, необходимо помнить, что мы живем в последнее десятилетие второго тысячелетия и что вдобавок к анализу прошлого и настоящего культуры и литературы финно-угорских народов нам надо смотреть и в будущее с тем, чтобы выявить, какая судьба ожидает малые народы (в том числе и наших родственников) и их языки.
Поэты и писатели, еще недавно высокопарно и с пафосом восхвалявшие в своих писаниях сибирскую нефть и чудесные месторождения меди на Байкале и в Приамурье, теперь с разочарованием и негодованием говорят в своих выступлениях и исследованиях об опустошении их земель и об уничтожении народа.
В то же время все мы рады, что о себе дают знать считавшиеся почти вымершими ливы, вепсы и саами Кольского полуострова. Их праздники, где они собираются в национальных костюмах, их хоры и новые учебники не являются, надеемся, чем-либо исключительным или показухой. Они живут, борясь против опустошения, в среде, где все, что недавно казалось незыблемым, опускается и теряет значение. Официальные институты литературы медленно распадаются и сходят на нет, основательно меняется культура и литература всего континента, все создается заново и переоценивается. Стало известно, что народы Российской Империи, даже самые малые из них, не желают отказаться от своего идентитета даже после длительного промывания мозгов. Власть русского языка над другими языками приходит к концу.
Не желая заниматься прогнозами и политикой, я хочу подвести итоги развития одной из областей исследования. И все же, изучая и оценивая прошлые времена, мне стало очевидно, что недостаточно рассматривать только литературоведческие материалы международных финно-угорских съездов. Хотя литературные исследования – самые молодые среди финно-угорских исследований, неверно думать, будто они родились в 1960 году в Будапеште. Тут признали и зарегистрировали наш объект "официально". Если следить за развитием объекта только по крупным собраниям, проводимым через каждые пять лет, мы получим совершенно неверную картину.
Я не стану приводить детальных и конкретных цифр (анализировать, например, что на съезде в Будапеште в 1960 году было только 3 доклада о литературе, а в Сыктывкаре в 1985 году их было 53!), а лишь еще раз обращаю внимание на то, что общественность впервые ознакомилась с исследованиями финно-угорской литературы отнюдь не в 1960 году. Существенную роль в этой области играют не только эти важные съезды – ибо из шести состоявшихся съездов материалы лишь трех (1960, 1965, 1980) полностью опубликованы (с 1975 г. напечатаны только очень значительные пленарные доклады Белы Кёнеча и Жан-Лука Моро, с 1985 года – рефераты семи венгерских участников). Отсутствие остальных материалов (почти 80 докладов и иных текстов 1970, 1975 и 1985 гг.) – это потеря, которую трудно переоценить и которая остро чувствуется в этой молодой, еще только развивающейся области. Программы и сводки не компенсируют пропавших целостных докладов. Потеря велика, ибо пропали интересные доклады и важные точки зрения значительных ученых (таких, как Иштван Шётери, Тибор Кланичай, Лазло Галдини, Андраш Мартинко, Вяйно Кауконен, Кай Лайтинен, Рудольф Пылдмяэ и М. Воскобойников), сохранились лишь заглавия.
Эти цифры показывают, что трудно говорить о развитии. Если из семи частей четырех невозможно найти и прочесть, то вряд ли возможен объективный научный анализ целого. К счастью, исследования финно-угорских литератур содержатся не только в этой неполной серии, но если бы эта серия была полна, то наша наука – особенно с международной точки зрения – продвигалась бы успешно вперед.
С этой точки зрения вновь важно напомнить – если говорить о венгерской финноугристике, – что Антан Регуй уже в 1840 году публиковал значительную информацию о фольклоре финских и обских финно-угров (отрывки перевода "Калевала" недавно найдены), что Пал Хунфальви написал в 1850 году детальную статью об эстонской литературе (и он переводил отрывки из "Калевалы"), что Йожеф Синньей в 1885 году в обширном исследовании рассматривал финскую литературу (сам переводил и иллюстрировал) и что Аладар Бан в 1911 году сделал основательный доклад о традициях и литературах малых финно-угорских народов. Вот вам "молодость" исследований финно-угорских литератур – хотя и не обо всем еще сказано!
Эстонец Юлиус Марк в 1925 году сделал обзор новой литературы малых родственных народов, а в 1958 году его земляк Юлиус Мягисте, профессор Лундского Университета, написал об этом же предмете первый научный обзор и потом опубликовал это книгой. Этим да будет указано на географический охват нашего предмета – также не добиваясь полноты!
Часто мы совершаем ту человеческую ошибку, что просто забываем о своих предшественниках и их достижениях, придавая бульшую значимость современности и собственным работам. Так, международные съезды финно-угристики – прямое продолжение культурных съездов финноугристики 20-х–30-х годов. Эти встречи нельзя сравнить по научному уровню с нынешними съездами, однако изменились не только времена, но и цели. Если изучать сводные публикации этих прежних съездов (все они полностью опубликованы!), можно найти многое, что имеет научную ценность.
Итак, поговорим о той богатой финноугристике, плоды которой были опубликованы в России до и после 1917 года, – и это нельзя рассматривать вкратце. Все разнообразие финноугристики бросается в глаза в той литературе, что появилась на русском языке или на языке какого-нибудь малого финно-угорского народа. Это не случайно, ибо большинство финно-угорских народов уже веками проживает на территориях, принадлежащих России. С начала XVIII века до сегодняшнего дня в десятках городов этой страны собраны невероятно обширные и разнообразные материалы по финноугристике. Поскольку нет соответствующих нынешним требованиям библиографий, обзоров и справочников, то в дебрях этих публикаций, исследований и научных встреч институтов невозможно ориентироваться. Попытаться же надо, ибо как раз там-то сокрыта бульшая часть прошлых и настоящих материалов по этому предмету – из этого явствует, что будущее нашего предмета определяется, в основном, там. Это истинные кладези, до сих пор неизвестные и недоступные исследователю Запада.
Хочется представить некоторые наблюдения о финно-угорских конференциях и иных проводившихся в Советском Союзе встречах хотя бы потому, что они были непосредственными предшественниками международных съездов финноугристики. Как мне известно (не совсем уверен), в Сов. Союзе было проведено 17 финно-угорских конференций. Время и место их прохождения нелегко определить. Первая официально признанная конференция состоялась в Ленинграде в 1947 году. По материалам кажется, что встречи не были регулярными. В общем, конференции проходили по очереди в разных финно-угорских центрах и институтах. Число участников все время росло, круг тематики вначале был ограничен, потом шаг за шагом расширился до всех областей исследований. С 60-х годов на повестке дня были и различные темы по литературе. Эти конференции разнообразны и в другом: по иным из них опубликованы все материалы, а от большинства сохранились лишь программы или, в лучшем случае, резюме.
Еще меньше данных о столь же важных симпозиумах по специальностям, где темы точно обозначены. Международные форумы и журналы вне Сов. Союза тогда еще не проявляли интереса к этим встречам и изданиям – причиной тому был уж не недостаток материалов.
Одна из причин, наверное, – да будет это предметом размышлений для всех исследователей – незнание языка. Должны ли на радость нескольким американским или английским коллегам тысяча "советских" финноугристов пользоваться в обмене информацией вместо русского английским языком? Справедливым был бы поворот на 180 градусов: в пользу этого говорит обширная специальная и все возрастающая литература на русском языке.
Но встречи финноугристов начались в Советском Союзе не в 1947 году. Есть данные, что первый семинар по финноугристике был проведен в 1926 г. в Ленинградском университете под руководством профессора Дмитрия Бубриха. Многие из нас знают, что Институт народов Севера, где был значителен и финно-угорский (уральский) отдел, успешно действовал в Ленинграде уже в 20-е годы. Не случайно именно в то время было создано Ленинградское исследовательское общество финно-угорских народов и культур (русское сокращение ЛОИКФУН). Разнообразная и содержательная программа и серии лекций еще и поныне вызывают уважение, а издания Общества (коммюнике, исследовательские планы и сборники) служат особо важными первоисточниками – но они, к сожалению, стали недоступными раритетами. Общество планировало провести в 1929 году всесоюзный финно-угорский съезд, и организаторы были намерены расширить его в международный съезд. Членов Общества характеризовали открытость, толерантность и признание многосторонности предмета. Знаменательно, что именно тогда литературные исследования нашли свое место и права. Как Общество в целом, так и большинство его изданий и даже членов (которые были достойными представителями нашей специальности) в 30-е годы бесследно исчезли. Лишь в самое последнее время – после 60 лет полного молчания – можно говорить, что подобные вещи в Советском Союзе случались, и наверняка вскоре выйдут первые книги воспоминаний о наших пропавших коллегах.
Радостно замечать, что в жизни и в культуре наших меньших родственников по языку дуют свежие ветры, что они обновились и воспрянули. Поскольку ослабел нажим центральной власти, постольку укрепилось национальное самосознание всех финно-угорских народов.
Финно-угорским народам также становится все яснее, что их жизнь и история начались не в 1917 году, – благодаря этому выявление прошлого этнических групп и народов приобрело все растущее значение. В то же время народы освободились от прежнего идеологизирования и обмана. Национальные движения сейчас переживают во всем мире период подъема, и это дало интересный, пусть преходящий, но все же общезначимый результат: литературное творчество названных народов и интерес к оному несколько убавились, а документальная и обзорная литература, эссе и, прежде всего, мемуары заняли более значительное место.
В новых изданиях малых финно-угорских народов много интересных, смелых и своеобразных статей. Лишь теперь стало очевидно, сколько энергии и бумаги было впустую потрачено за десятилетия. Какие потери! Жалко людей, жалко подавленных и погубленных талантов и личностей!
Малые народы, пережившие пробуждение, заняты не только каждый самим собой: они считаются друг с другом, поддерживают друг друга – как соседние народы, так и родственные.
В 1989 году создали в Йошкар-Оле международный союз финно-угорских писателей, девизом которого стало "в соединении – сила". Еще за пару лет до этого такой союз был бы немыслим: Москва всячески поносила бы его и запретила бы. Если политика и история не повернутся вспять, то верю, что этот союз имеет большое будущее. А как же иначе? Малым финно-угорским народам по отдельности трудно завоевать внимание мира, и их литературы, действительно, имеют ничтожные возможности распространения.
Даже в литературных секциях международных финно-угорских съездов не удалось за последние 30 лет преодолеть нескрываемое безразличие коллег-финноугристов и возбудить настоящий интерес сравнительного литературоведения (значительных исследователей так называемых больших литератур). Все вновь приводят общие и известные аргументы (мол, хотя языковое родство существует, нельзя говорить о финно-угорской литературе как таковой). Недостаточно было многих работ по этой специальности и других положительных сдвигов, чтобы развеять предрассудки представителей дисциплин, считающихся более научными. Наиболее важным достижением малых финно-угорских народов считают фольклор, а литературу их считают неинтересной и недостойной внимания.
То, чего не достигли литературоведы за десятилетия или достигли лишь частично, да достигнут поэты и писатели, которые соединяются в союз!
Многие положительные знаки указывают на то, что интерес финских коллег к истории, культуре и литературе малых народов постоянно возрастал за последнее десятилетие. Если венгерские исследователи добились значительных результатов в 70-е годы (сборники, спецномера журналов), то в 80-е годы настала очередь финнов выпускать примечательные произведения, журналы и газеты.
Антологии поэзии саамов, коми и обских угров, а также тематические номера журналов уже вышли в свет, вскоре появится большая антология финно-угорского фольклора на английском языке. Надо отметить и финно-угорскую антологию марийцев – отличный выбор из литератур десяти финно-угорских народов на языке этого небольшого народа с берегов Волги. Переведенный на язык коми эпос "Калевала" – сенсация финно-угорского мира. Нельзя обойти вниманием издание Куратова на 47 языках (в одном томе 47 переводов одного из знаменитых стихотворений "Моя муза" коми поэта Ивана Куратова, из них 8 – на финно-угорских языках). У названного финно-угорского литературного союза имеются и другие планы, например выпуск серии произведений на двух языках, которая представляла бы литературы финно-угорских народов.
Тут уж неизбежен совместный труд языковедов и литературоведов. Так исследование финно-угорской литературы может шаг за шагом стать самостоятельным. Наконец настанет время организовать самостоятельный, независимый от съездов финноугристики форум исследователей финно-угорской литературы (как все чаще собираются и другие исследователи разных дисциплин финно-угристики – фонологи, исследователи наречий, археологи из Финляндии и России, фольклористы из Финляндии и Венгрии и др.). В дальнейшем можно и нужно проложить путь к крупным языкам и культурам, например, публикуя различные издания и антологии на этих языках.
Международные съезды финноугристики, конечно, необходимы и в дальнейшем. Этот институт обозначает большую и многостороннюю область науки, выражает общность, придает более чем 220-летнему исследованию форум и перспективу. Там языковеды снова находят подтверждение тому, что исследуемые ими малые финно-угорские языки все еще живы. Писатели же и литературоведы уверяются в том, что их "орудие " – язык – охраняем со знанием дела, что свойства языка уточняют с помощью все более современных словарей и грамматик. А также представители других областей исследований могут отметить, что их специальность органично принадлежит к общей финноугристике, несмотря на возрастающие разнотолки. Неплохо бы финноугристам напоминать о себе и в межсъездовское время. Все время надо иметь в виду возможности развития.
Идею о современных научных съездах высказали впервые в 1955 году, затем в 1958 году, и она сконкретизировалась в 1960 году в Будапеште. То, что такое требование было выдвинуто, показывает, что финноугристику нельзя было уже считать национальной наукой, которой можно заниматься отдельно только в странах, где говорят на финно-угорских языках. Во многих местах в мире, где не говорят на финно-угорских языках, интерес к нашим родственным языкам и народам возрос. Тем самым стали для всех неизбежными знание результатов исследований в иных местах, координирование планов и регулярный обмен информацией. Область эта многогранна: наряду с языком важна и культура, начиная с танцев, мифологии и кончая литературой.
В число основателей и организаторов съездов входят многие дальновидные ученые; не все они являлись только финноугристами – и это хорошо для нашей науки, ибо гарантирует всесторонность этого дела. Зачинатели съездов понимали, что после Второй мировой войны настало время сближения Востока и Запада и в науке, в том числе и в финноугристике. Местом первого съезда прекрасно подходил Будапешт и 1960 год был подходящим временем для этого.
Из ученых и писателей, давших направление общим идеям и структуре съездов, назову лишь некоторых. Уже нет среди нас таких людей, как Дьюла Ортутай, Геза Кепеш, Иштван Кирай, Кустаа Вилькуна, Пааво Равила, Тойво Люю, Вольфганг Штейниц, Бёрн Коллиндер, Пауль Аристе, Василий Лыткин и Борис Серебренников. Еще можно выслушать советы Дьёрдя Лако, Эркки Итконена и Вольфганга Шлахтера, хотя сегодня они не с нами. Их мудрость и разносторонность останутся примером для нас и в будущем.